Oh! Darling
Один странный вечер, проведённый Тсуной с Ури и Гокудерой 
всё реально странноНазвание: Львиная доля
Автор: Satisberry
Фэндом: KHR!
Пейринг: human!Ури/Тсуна спойлерв альтернативной концовке - Тсуна/Гокудера
Рейтинг: PG-13
Жанр: гет, повседневность, спойлердрама, слеш
Саммари: Один вечер с девушкой-кошкой спойлерили не совсем с ней
Предупреждения: спойлеробмен телами с животным; автор понятия не имеет, считается ли это в данном контексте зоофилией, спойлеральтернативная концовка, изменяющая смысл фика
Примечания: Таймлайн - после арки Шимон
сёдзе из 3444 слов- Забери её.
- Хибари-сан?
Короткие гудки.
С досады швырнув диванную подушку о стену, Тсуна пошёл одеваться.
А ведь сегодняшний вечер вполне мог бы претендовать на то, чтобы стать лучшим в этом месяце. Взять хотя бы Реборна… да и закинуть его прямо на Луну… но сейчас не об этом. Реборн и Бьянки, приодевшись киношно-пафосно, отправились на встречу с таинственными «взрослыми» друзьями. Ламбо и И-пин забрала Хару: к её родителям приехали гости с малышами, и эта чудачка устроила по такому случаю детский праздник – с костюмированным представлением, тортиком и прочими радостями жизни. Мама, наслаждаясь свободным временем, решила посвятить его своему любимому делу: приготовлению какого-то особо сложного блюда.
Наконец-то Тсуна получил шанс отдохнуть от всех своих многочисленных обязанностей и расслабиться в замечательной компании: только он, тарелка с гамбургерами и игровая приставка. Любому другому Тсуне это, несомненно, удалось бы; но, если ваша фамилия «Савада», закон подлости срабатывает для вас так же неумолимо, как любой из описанных в учебнике физики.
Хибари жил не слишком близко; и по дороге Тсуна успел изрядно поломать голову над тем, что же это за таинственная «она» лишила Саваду Тсунаёши такого чудного вечера. Сунуться в дом Хибари-сана добровольно, без предварительного многочасового зомбирования, могла бы разве что неравнодушная к нему И-пин; но уж точно не сегодня: проводить вечеринки для детей Хару не только любила, но и умела. Хотя да, была же ещё Адель, и её вечная тяга к соперничеству с председателем ДК на почве приверженности священной Дисциплине. С другой стороны, к девушкам Хибари относился чуть менее сурово, чем к парням; и едва ли стал бы избивать одну из них до состояния «забери её».
Словом, отворяя ведущую в ухоженный двор кованую калитку, Тсуна мысленно перетасовал всех своих знакомых женского пола, как карточную колоду, и выложил картонные прямоугольнички веером – «рубашкой» вверх. Вряд ли судьбе-злодейке ещё есть, чем удивить Десятого Вонголу.
Забыл, как видно, что Судьба – тоже женщина. А их недооценивать не стоит.
- Хибари-сан ждёт, - горничная, не поднимая глаз, почтительно поклонилась гостю. – Позвольте Вас проводить.
Это пришлось как нельзя кстати: Тсуна бывал в этом огромном доме всего два или три раза, и без посторонней помощи мог бы искать комнату Хибари вплоть до китайской Пасхи. В коридоре, правда, было довольно светло – вечер ещё только начинался, и оклеенные рисовой бумагой раздвижные двери пропускали достаточно света; но что в этом толку, если абсолютно все они выглядели одинаково? Тсуне, выросшему в обычном современном доме, такая приверженность традициям казалась странноватой: как будто в музее живёшь, честное слово. Но он понимал, что хозяев, скорее всего, эта обстановка должна была умиротворять и расслаблять после напряжённого рабочего дня.
Саваду Тсуну она погрузила в релакс ровно на восемь секунд. На девятой ему в ноги бросился палево-жёлтый, тревожно мяукающий комок: будь у Тсуны шерсть на загривке – тут же встала бы дыбом от дурного предчувствия.
Так это к Ури относились слова «Забери её»? Более чем странно. Кошке Гокудеры-куна у Хибари-сана делать было решительно нечего: её хозяин с сыном хозяев этого дома не то, что не дружил – не приятельствовал даже; и, случись с Гокудерой что нехорошее – сюда бы она побежала в последнюю очередь. Разве что это «нехорошее» произошло где-то поблизости? Подхватив кошку на руки, Тсуна попытался погладить её; но Ури вертелась, как юла, и продолжала мяукать. Стало ещё страшнее: что же стряслось-то? Немного утешало лишь одно: раз кошка пребывала в добром здравии, Гокудера-кун стопроцентно был жив, и даже, скорее всего, не слишком пострадал.
- Прошу Вас, - горничная раздвинула перед Тсуной одну из дверей; но сама заходить не стала.
Обстановка в комнате Хибари полностью соответствовала определению «эклектичная»: громоздкий письменный стол и огромный книжный шкаф мирно уживались с циновками на полу и легкомысленной, какой-то «девичьей» ширмой, расписанной бабочками и цветочками. Хозяина комнаты на месте не было; но Тсуна заметил его отсутствие далеко не сразу.
Ему с головой хватило и Гокудеры-куна.
То, что тот сидел на столе, было ещё нормальным: хорошие манеры Гокудера демонстрировал только по особым случаям, и визит к Хибари к таковым, видимо, не относился. Ядовито-розовую резиночку в волосах тоже можно было принять: ну, нацепил не глядя, с кем не бывает.
Гораздо хуже было то, что Гокудера-кун подпиливал ногти. Пилочкой. А ещё болтал ногой и негромко напевал.
Жутковатую такую песню.
- Брошено тело мое
В бешеный этот поток,
И только старенький зонт
Хранит
Меня от кровавой росы*.
Выход из «кровавой росы» мог быть только в одном направлении.
- Мукуро? – неуверенно позвал топчущийся возле двери Тсуна.
Гокудера-кун поднял на него глаза – такие же зелёные, как и всегда.
- Здравствуй, Тсунаёши, - ласково откликнулся он.
Тсуна с трудом подавил в себе желание громко, от души взвизгнуть.
- Похоже, не надо было его Пламенем во время трансформации бить, - сказали прямо у Тсуны над ухом; и он отскочил-таки от двери, освобождая Хибари дорогу. Тот уселся в строгое, жёсткое на вид кресло и уставился на наводящего маникюр Гокудеру без особого одобрения; но со стола почему-то сгонять не спешил.
- Может, стоит кому-нибудь позвонить? – без особой надежды на ответ пробормотал Тсуна. – Ну, кроме меня?
Знакомых мозгоправов у него, как ни странно, не было; но он небезосновательно подозревал, что Хибари знает кучу специалистов нужного профиля – просто почему-то не пользуется их услугами.
- Я уже пообщался с Верде, - Хибари упомянул имя самого вредного из Аркобалено так запросто, словно тот был его одноклассником. – Он говорит, что нужно немного подождать. От нескольких часов до трёх-четырёх дней. Максимум – неделю.
- А что потом? – спросил Тсуна, чувствуя себя ещё никчёмнее, чем обычно.
- Либо всё станет, как прежде, - придирчиво рассматривая ногти, промурлыкал Гокудера, - либо мне пиз… dispiace, Тсунаёши – дело примет довольно-таки неприятный оборот.
На тсунин вкус, оборот был неприятным уже сейчас. Нет, вот как и куда нужно ударить человека, чтобы он не просто обзавёлся синяком или царапиной, а натурально съехал с катушек? Да ещё и в какую-то странную сторону.
- Раз мы всё выяснили, - услышав в голосе Хибари нечто вроде сочувствия, Тсуна даже хотел ущипнуть себя за щёку, чтобы убедиться, что не спит, - не смею вас больше задерживать.
- Спасибо за всё, - Гокудера, убрав пилочку, через стол наклонился к Хибари. – Надеюсь, скоро встретимся.
Ури сердито замяукала; и Тсуна размяукался бы вместе с ней – будь от этого хоть какой-то толк. Конечно, он всегда огорчался, что отношения между его Хранителями не такие дружеские, как ему бы хотелось; но Гокудера-кун, воркующий с Хибари-саном – это уже за гранью добра и зла! Может, они ещё обнимутся на прощанье?!
- Не в ту сторону думаешь, Савада, - Хибари, глядящий поверх плеча Гокудеры, слегка усмехнулся. – Это кошка.
Тсуна перевёл взгляд с него на вырывающуюся из рук Ури. Судя по выражению глаз, она всё на свете отдала бы за возможность сказать хоть пару слов.
- Это я - кошка, Тсунаёши, - безмятежно сообщил спрыгнувший со стола Гокудера-кун. – Думала, ты всё же догадаешься – с твоей-то интуицией.
- А я тебе сразу сказал, что он не поймёт, - насмешливо хмыкнул Хибари. – Горничную вызвать, или сами дорогу найдёте?
- Обижаешь, Кёя, - Гокудера-который-не-Гокудера мимоходом подхватил на руки Ури-которую-не-Ури. – Тсунаёши - идёшь, или тебя на улице подождать?
- До свидания, - пробормотал Тсуна, покидая комнату под ироничным взглядом её хозяина.
Идя по коридорам вслед за безошибочно ориентирующимся в доме Гокудерой-куном, Тсуна сожалел. О том, что вместо колец и коробочек великие умы прошлого и настоящего не работали над созданием волшебной палочки – мощной, компактной и способной одним взмахом решать все проблемы. Ну, хорошо, не все. Хотя бы некоторые.
- А Вы хорошо ладите, - задумчиво сказал он. – С Хибари-саном.
- Это же Кёя, - пожал плечами Гокудера-кун. – С ним легко. Он словно один из нас.
Под «один из вас» Тсуна мог бы подписаться обеими руками.
- Хаято, когти убери, - человек, выскользнувший за калитку, качнул бёдрами так грациозно, что Тсуна со вздохом согласился считать его до завершения инцидента девушкой-кошкой. – Это ведь твоё тело, солнце.
Гокудера громким мявом высказал возмущение подобным лицемерием: уж Ури-то о сохранности тушки хозяина точно сроду не пеклась, и когтила её в своё удовольствие при первой же возможности.
- Милашка! – бесцеремонно чмокнув недовольно пискнувшую кошку в нос, Ури прижала её к груди. – Всегда мечтала это сделать. Ну же, Хаято, будь хорошим мальчиком!
- Ты его так любишь, оказывается, - удивлённо заметил не ожидавший «телячьих нежностей» Тсуна. – Почему тогда царапаешь всё время?
- Так я же не настоящая кошка, Тсунаёши, - от того, как не сочеталась девчоночья манера говорить с мальчишеской фигурой и хрипловатым ломающимся голосом, Тсуне хотелось поёжиться. – Обычно Пламенем управляет Хаято – а его трудно назвать уравновешенным, не правда ли?
Тсуна кивнул. Если подумать, Ури обычно цапалась только со своим хозяином, относясь к большинству других людей, да и животных, вполне благосклонно.
- А сейчас у нас матриархат, и я могу делать, что хочу, - Ури задорно подмигнула Тсуне. – Подержи его, ладно?
Сунув в руки Савады Тсунаёши своего покрытого шерстью хвостатого хозяина, Ури скрылась в маленьком, неприметном магазинчике. Хаято попытался что-то объяснить Десятому на кошачьем языке; потом раздражённо дёрнул хвостом и притих. Ури вернулась минут через пять – с хитрой улыбкой и пачкой сигарет.
- Ещё одна «мечталка», - она довольно ловко (для кошки) закурила. – О, а в человеческом теле это не так уж и противно.
- Вообще-то он бросил, - озвучил Тсуна безмолвное осуждение, которое ясно читалось во вздыбленной шерсти и нервно прижатых ушках.
- Я же только попробовать, - Ури демонстративно разжала пальцы над урной, отправляя туда едва вскрытую пачку. – Ну, чем займёмся?
Тсуна попытался представить, чего бы ему хотелось, будь он животным, внезапно попавшим в тело человека. Да ещё и другого пола. Прикидывал так и этак, но ничего не выходило: играть, например, с Натсом Тсуна мог часами, но всё равно не понимал, о чём тот думает.
- Мороженое! – отшвырнув окурок, Ури завертелась возле витрины кондитерской, пытаясь царапнуть разложенные там сладости лапкой (в смысле - рукой, так что выглядело это диковато). – Зайдём, Тсунаёши? Хочу мороженого!
Тсуна не умел отказывать – ни девушкам, ни, тем более, кошкам; и кондитерская была тщательно обследована, едва ли не обнюхана и лишена двух больших порций холодного лакомства. Ури выбрала простой пломбир: видимо, любые добавки оказались чересчур экстремальными для чувствительного кошачьего обоняния. Получив желаемое, она довольно заурчала; и принялась облизывать сладкий шарик так страстно и завлекательно, что Тсуна весь извёлся под устремлёнными на них взглядами, пока расплачивался.
- Вкус-снятина, - Ури выглядела крайне довольной. – Хаято вечно даёт лишь чуточку попробовать – говорит, что сладкое кошкам вредно. Зануда!
Сидящий на Тсунином плече Хаято развыступался было, но потом махнул лапкой и умолк. Он вообще вёл себя гораздо тише, чем в своём обычном виде: то ли не очень хорошо приспособился к кошачьему телу, то ли не хотел ещё больше беспокоить и без того напряжённого Десятого. Тсуна и рад был бы подбодрить друга; но от мороженого Гокудера-кун отказался, а предложение погоняться за бантиком, по мнению Тсуны, Хаято только обидело бы.
- Пойдём в парк? – от сладкого Ури, кажется, стала ещё неугомоннее. – Хочу на качели!
Тсуна кивнул, мысленно порадовавшись, что желания кошки пока оказывались, в общем-то, вполне невинными: приди ей в голову попробовать взрывать динамит, погонять на машине или прыгнуть со школьной крыши – было б гораздо хлопотнее.
Впрочем, с таким непредсказуемым существом, как Ури, всё равно следовало держать ухо востро.
- Когда парень и девушка вместе едят мороженое и гуляют в парке – это ведь свидание, да? – Ури, облизав липкие пальцы, протянула Тсуне ладонь. – Тогда, по правилам, нужно держаться за руки!
Забывшись, Гокудера глубоко запустил когти в плечо невольно ойкнувшего Десятого, и разразился негодующим мявом.
- Не ревнуй, Хаято, - по-своему поняла его Ури. – Доем вкусняшку, и возьму тебя на ручки, хорошо?
По мнению Тсуны, Гокудеру-куна больше смущало то, что его тело должно по воле Ури гулять за ручку с другим парнем (пусть даже и с Десятым); но объяснять кошке особенности человеческого этикета было слишком сложно, и он позволил ухватить себя за запястье и вести в парк – в надежде, что скоро Ури (как и подобает кошке) просто переключится на что-то более интересное, чем симуляция свидания.
Народу в парке по вечернему времени было полным-полно; и Ури, затолкав в рот остатки вафельного рожка (и оставив, к счастью, в покое тсунину руку), завертела головой, как девочка-анимешница, впервые попавшая в Акихабару.
Увы – все качели были заняты; и Тсуна невольно напрягся в ожидании скандала: ни Ури, ни её хозяин церемонностью не страдали, и с них вполне сталось бы согнать с качелей даже малышню.
Но девушка-кошка то ли уловила исходящие от Тсунаёши тревожные флюиды; то ли насиделась уже на качелях во время вечерних прогулок с хозяином – короче, дебоширить она не стала.
- А подтягиваться тоже интересно, - Ури решительно отправилась в сторону сиротливо ожидавшего ребят-спортсменов (или хоть кого-нибудь) турника. – Тсунаёши, подержишь пиджак? Хаято меня живьём съест, если испачкаю.
Гокудера сердитым урчанием подтвердил что да, ещё как съест; и его школьный пиджак вместе с сумкой перекочевали в Тсунины руки, сделав Десятого Вонголу похожим на путешественника в стиле «всё своё ношу с собой».
Турник в парке не пользовался совершенно никакой популярностью – пока Ури, по-мальчишески поплевав на ладони, не начала вытворять на нём такое, что не на каждом соревновании по спортивной гимнастике увидишь. Она раскачивалась, подтягивалась, крутилась и переворачивалась; Тсуна не знал всяких там мудрёных спортивных терминов, вроде «штальдер» или «карбалло», но сочетание тренированного юношеского тела с девичьей плавностью и кошачьей грацией давали потрясающий эффект: вскоре в этом уголке парка собралось больше хорошеньких девушек, чем можно увидеть перед торговым центром в первый день рождественской распродажи. Они переговаривались, перемигивались, вытягивали над головой руки с мобильниками; кажется, многие не прочь были не только заснять красавчика спортсмена на камеру, но и обменяться с ним номерами, а то и сразу пригласить куда-нибудь. Конечно, Гокудера-кун нравился девушкам и раньше: по количеству шоколадок, полученных в день святого Валентина, с ним мог соперничать разве что Ямамото; но сейчас Тсуна видел, что было бы, перестань Хаято вечно хмуриться и ворчать на девчонок. Каждым жестом, каждым поворотом головы или небрежной улыбкой Ури похищала очередное девичье сердечко, делая просто привлекательного парня почти местным идолом.
Тсуну как-то незаметно оттеснили в сторону; и он отошёл ещё дальше – чтобы без помех любоваться забавляющейся девушкой-кошкой. Ури так явно ликовала и наслаждалась, что Тсуна не мог ни оторвать от неё глаз, ни перестать улыбаться. Судя по довольному мурлыканью Гокудеры, тот тоже радовался за свою любимицу; и вечер, начавшийся так тревожно и странно, уже начинал казаться Тсуне вполне удавшимся.
- Так это твой дружок выпендривается? – иногда Тсуну так и тянуло проверить, не написано ли у него на спине «Пни меня!» - особой, видимой лишь хулиганами и драчунами краской. – Притащились наших девчонок клеить, уроды?
Объективно говоря, называть этим нехорошим словом следовало бы скорее недвусмысленно окружавших Тсуну молодых людей; причём в их случае отсутствовала красота как душевная, так и видимая невооружённым глазом. Похоже, местный прекрасный пол не привечал бедолаг в принципе; а уж появление «конкурента», который явно был вне конкуренции, и вовсе повергло «элиту» в «пучины отчаянья».
А что лучше развеет печаль маргинала, чем издевательство над кем-нибудь беззащитным?
- Он просто спортсмен, - безнадёжным тоном пробормотал Тсуна, внутренне готовый даже и не сопротивляться – если никто не тронет кошку, разумеется. – Занимается.
- Тогда мы тоже займёмся, - гнусно ухмыльнулся один из парней; они все выглядели неприятно, но этот был мерзок как-то по-особенному – видимо, главарь. – Для начала – тобой, а там и до этого смазливого хрена дело дойдёт.
Тсуна почувствовал, как Гокудера на его плече собрался в комок, готовясь, видимо, расцарапать физиономию первому, кто рискнёт замахнуться на Десятого. Честно сказать, Тсуна предпочёл бы, чтобы он не вмешивался, и вообще отбежал в безопасное место; но Гокудера-кун и человеком-то не был особо послушен, а уж котом…
- Проблемы, пупсики? – сказал у него за спиной знакомый голос с незнакомыми протяжными интонациями. – Ищем приключений на пятую точку? Могу устроить – качественно, бесплатно и прямо сейчас.
И когда она успела? Ури – раскрасневшаяся, разгорячённая и очень сердитая, стояла рядом с Тсуной, и бросала вызов любому желающему всем своим видом.
- Так ты и правда его друг? – самый противный из парней попытался придать своему голосу значительную небрежность. Получилось плохо. – Или, может, «романтический друг»? Он что, таскает за собой твои вещички, и вообще всячески обслуживает?
Вряд ли стоило говорить этому придурку, что популярности в глазах жавшихся неподалёку девушек ему эти слова не прибавили – всё равно ведь не понял бы. Тсуна и не стал ничего говорить. Он приготовился драться – ведь одно дело позволить избить себя, но когда рядом девушка…
- Не нужно тебе, Тсунаёши, пачкать руки о такие отбросы, - Ури, сухо щёлкая суставами, демонстративно разминала пальцы. – Ладно бы Занзас, или там Бьякуран, но эта мелкая шпана… Не твой уровень, Тсунаёши.
- Но Ури! – попытался было возразить Тсуна; однако методы обращения с боссом Ури, похоже, впитала с Пламенем своего хозяина.
- Ты, главное, пиджак держи, - она безапелляционно задвинула Тсуну себе за спину. – Это гокудерин любимый.
Драка, больше напоминавшая избиение младенцев, окончилась минуты за три или четыре. Убедившись на собственной шкуре, что умение материться и численное превосходство сегодня на рынке мордобоя совершенно не котируются, хулиганы разбежались кто куда – выкрикивая угрозы и обещания вернуться, разумеется. Девушки тоже, как ни странно, не все оказались безбашенными любительницами острых ощущений: кто-то из них вызвал полицию, и, когда послышалась сирена – остальных тоже как ветром сдуло.
- Кажется, и нам пора, Тсунаёши, - Ури схватила развернувшегося было в сторону выхода Тсуну за руку, и решительно устремилась куда-то вглубь парка. – Не люблю полицейских. Плохо пахнут.
- А как же мы тогда…
- Там отличная дырка в заборе есть, - Ури уже почти бежала. – Заодно и путь срежем.
Выбрались они на какой-то незнакомой улице; и Тсуна решил ещё раз довериться чутью Ури: ведь кошки, как известно, всегда находят дорогу домой.
- Какая классная это вещь – свидания! – Ури, надев, наконец, пиджак, потянулась с самым довольным видом. – Надо бы почаще выбираться – а то сижу вечно в коробочке, как пенсионерка какая-то!
- Хочешь ещё куда-нибудь сходить? – после случившегося Тсуна чувствовал себя усталым, но домой почему-то совсем не хотелось. – В торговый центр? Или в караоке? О, а давай ко мне пойдём: мама наверняка уже закончила готовить это своё секретное кушанье, и будет рада…
- Пожалуй, на сегодня хватит, - улыбнулась Ури. – Мы-то, кошки, создания ночные; но Хаято уже засыпает, да и его телу нужен отдых – думаю, оно ему даже дороже, чем этот пиджак.
Гокудера-кун на тсунином плече сладко, почти по хибари-сановски зевнул, подтверждая её слова.
- Ой, а как же ты завтра в школе вместо Гокудеры-куна будешь? – спохватился Тсуна. – Ты ведь придёшь, да?
- Разваливаться за столом с наглым видом и поливать окружающих презрением у меня получается даже лучше Хаято, можешь не сомневаться, - фыркнула Ури. – Так что приду, конечно. О, а караоке устроим прямо сейчас!
- Опять про кровь? – обречённо вздохнул Тсуна.
- Не любишь такое? – искоса глянула на него Ури. – Можно и не про кровь.
Тсуна мысленно приготовился к Вокалоидам, или чему-то подобному; но Ури, как всегда, удивила.
- It’s so hypnotic
The way he pulls on me
It’s like the force of gravity
Right up under my feet
It’s so erotic**, - разом проснувшийся Гокудера взмякнул дурным голосом, спрыгнул на землю и устремился к распевавшей во всё горло (его, между прочим, горло!) Ури. Рассмеявшись, она подхватила кошку на руки, прижала к груди и закружилась совсем уж по-девичьи – Тсуне даже показалось, что он и правда видит худенькую, гибкую девушку, играющую со своей любимицей.
Прямо волшебство какое-то.
- I got that burnin’ hot desi-i-i-re
And no one can put out my fi-i-i-re
It’s coming right down through the wi-i-i-re
Here it comes, - Тсуна не слышал раньше этой песни, и вряд ли она предназначалась для мальчишеского голоса; но звучала всё равно приятно. Гокудера шебуршал на руках у расшалившейся Ури, недовольный то ли репертуаром, то ли слишком энергичным тисканьем; закат постепенно перетекал из золотого в красный; Савада Тсунаёши провожал домой милую весёлую девушку, и чувствовал себя просто великолепно.
Жаль, что всё хорошее в этом мире имеет свойство заканчиваться – на время, или навсегда – это уж как повезёт.
- Ну, вот мы и пришли, - Ури прислонилась спиной к невысокому заборчику, отделявшему от улицы маленький двор и довольно симпатичный двухэтажный дом на восемь (или десять, Тсуна точно не помнил) квартир. – Извини, к себе не зову – у нас там неприбрано.
- Ясно, - с сожалением вздохнул Тсуна. Он понимал, что они увидятся уже завтра утром, но расставаться всё равно почему-то было очень грустно. – Так что, я пошёл?
- Один момент, - Ури, пересадив кошку на забор, потянулась к Тсуне. – Не хочу пропускать эту часть свидания.
Целоваться с Ури оказалось очень здорово. Пусть она смотрела на Тсуну сверху вниз; пусть пахла сигаретами и терпким одеколоном; путь не было у неё ни красивой груди, ни даже некрасивой – Ури нравилась Тсуне такая, какая есть. В кино люди всегда закрывают глаза, когда целуются; но Тсуна смотрел очень внимательно – казалось кощунством зажмуриться хоть на секунду.
- Это куда лучше, чем гоняться за собственным хвостом, - губы у Ури были мягкие; и к запаху сигаретного дыма в её дыхании примешивался почти неуловимый аромат пломбира. – И даже лучше кошачьей мяты, уж поверь мне.
Где-то внизу возмущённо мяукал Гокудера; их могли увидеть – и с улицы, и из окон, и даже из соседних домов; но Савада Тсунаёши ни за какие сокровища в мире не согласился бы ни отодвинуться от этой девушки-которая-не-совсем-девушка, ни перестать целовать её.
Чёрт с ним, со всем остальным миром.
Хотя бы на этот вечер.
*Meiko Kaji - Shura no Hana (тема из Kill Bill, перевод Ольги Чигиринской)
**Madonna - Girl Gone Wild
альтернативная концовка - слеш на 630 словИ тут Ури исчезла. Тсуна не мог объяснить, что конкретно он почувствовал: пустоту? Внезапное одиночество? Или просто воздух вокруг неуловимо изменился?
Ведь поцелуй-то никуда не делся; даже стал как-то… чётче, что ли. Глубже. Насыщеннее.
Видимо, Гокудера-кун ещё не полностью пришёл в себя; и Тсуна не стал его отталкивать, боясь что-нибудь порушить в такой хрупкой материи, как обмен телами.
Хотя и в этом поцелуе что-то определённо было. Что-то совсем не романтическое. Непристойное, скорее уж.
Наконец, Гокудера отодвинулся, и Тсуна встревожено присмотрелся. Выглядел Хаято странно: то ли пьяным, то ли стукнутым по голове чем-то громоздким. Блуждающий непонятно где взгляд; тяжёлое дыхание; у него, кажется, даже ноги подкашивались.
- Гокудера-кун? – осторожно позвал Тсуна.
- Десятый? – тот мотнул головой, вроде бы приходя в себя. – Это что, это я сейчас…
- Стоять, - Тсуна быстро притиснул плечи Хаято к заборчику, мешая рухнуть на колени или отколоть ещё что-либо в этом духе. – Ты как себя чувствуешь? Болит где-нибудь? Голова кружится?
- Да вроде всё нормально, - нерешительно сказал Гокудера. – Не болит. Не кружится.
- Ну и замечательно, - с облегчением выдохнул Тсуна.
Ури, гневно урча, как маленький рассерженный Харлей, перебралась с забора на хозяйское плечо и тут же мстительно укусила Хаято за ухо – мол, болтаете тут о своём, а до нечеловеческих страданий бедной кошечки никому и дела нет.
- Ай! – вскрикнул он. – Ты чего творишь, животное?
Ури яснее выразила своё недовольство – на помощь зубам пришли когти.
- Видимо, это ты так нервничаешь, Гокудера-кун, - Тсуна припомнил слова Ури – когда она ещё умела говорить. – Постарайся успокоиться. Всё ведь уже в порядке, правда?
Судя по затравленному взгляду, для Хаято всё уж точно было не в порядке. Он как будто ждал, что Десятый то ли накричит на него, то ли пощечину отвесит, то ли и того хуже – велит больше никогда на глаза не показываться.
- Десятый, - держа кошку на вытянутых руках, Гокудера постарался перекричать её вопли, - ты ведь понимаешь, что это всё это глупое, тупое, несносное животное…
- Конечно, - Тсуне почему-то не хотелось, чтобы Гокудера-кун договаривал. – Я всё понимаю.
- Я… это… домой лучше, - быстро распахнув калитку, Хаято попятился к дому – словно всё ещё ждал, что Десятый передумает и начнутся репрессии. – До завтра, Десятый!
- До завтра, - вздохнул Тсуна, уже не надеясь, что Гокудера-кун его услышит.
Глядя на захлопнувшуюся дверь подъезда, Тсуна сожалел. О том, что никогда больше не сможет даже поговорить с Ури – разве что она научится мяукать азбукой Морзе; но и тогда это ведь будет уже не девушка. Всего лишь кошка.
А ещё его первый настоящий поцелуй был то ли с лучшим другом, то ли с кошкой… вот скажите честно – вы бы что предпочли? Ну просто апофеоз никчёмности какой-то!
Развернувшись, Тсуна пошёл домой – к игровой приставке и остывшим гамбургерам. Мысли, само собой, крутились и крутились вокруг произошедшего; и с каждым шагом Десятый Вонгола всё сильнее задумывался: а насколько вообще то милое существо, с которым он провёл вечер, было Ури, кошкой Урагана?
И насколько – самим Гокудерой-куном?
Не зря же в журналах, которые Бьянки вечно забывала в туалете, столько писали про «мужское и женское внутри нас», «инь и янь» и прочие заумные вещи, которые Тсуна обычно пролистывал, переходя сразу к страницам с моделями в купальниках. За собой он сроду ничего «женского» не замечал; но кто знает, как там всё обстояло с Гокудерой-куном…
Ещё и поцелуй этот.
Вскоре сомнения, предположения и прикидки устроили в тсуниной голове такой кавардак, что он едва не прошёл мимо ворот собственного дома. Вид знакомой калитки, покорёженного взрывами почтового ящика и заваленного детскими игрушками газона отрезвил Тсуну, заставив быстренько разложить мысли по полочкам.
Дом – игрушки – Ламбо – Реборн.
Что бы сделал на его месте маленький зверо-репетитор? Правильно, не паниковал бы, а как можно скорее пошёл и узнал всю правду. Из первых, так сказать, уст.
Угу, именно тем самым способом.
В отличие от большинства методов Реборна – не таким уж и неприятным, честно говоря.
всё реально странноНазвание: Львиная доля
Автор: Satisberry
Фэндом: KHR!
Пейринг: human!Ури/Тсуна спойлерв альтернативной концовке - Тсуна/Гокудера
Рейтинг: PG-13
Жанр: гет, повседневность, спойлердрама, слеш
Саммари: Один вечер с девушкой-кошкой спойлерили не совсем с ней
Предупреждения: спойлеробмен телами с животным; автор понятия не имеет, считается ли это в данном контексте зоофилией, спойлеральтернативная концовка, изменяющая смысл фика
Примечания: Таймлайн - после арки Шимон
сёдзе из 3444 слов- Забери её.
- Хибари-сан?
Короткие гудки.
С досады швырнув диванную подушку о стену, Тсуна пошёл одеваться.
А ведь сегодняшний вечер вполне мог бы претендовать на то, чтобы стать лучшим в этом месяце. Взять хотя бы Реборна… да и закинуть его прямо на Луну… но сейчас не об этом. Реборн и Бьянки, приодевшись киношно-пафосно, отправились на встречу с таинственными «взрослыми» друзьями. Ламбо и И-пин забрала Хару: к её родителям приехали гости с малышами, и эта чудачка устроила по такому случаю детский праздник – с костюмированным представлением, тортиком и прочими радостями жизни. Мама, наслаждаясь свободным временем, решила посвятить его своему любимому делу: приготовлению какого-то особо сложного блюда.
Наконец-то Тсуна получил шанс отдохнуть от всех своих многочисленных обязанностей и расслабиться в замечательной компании: только он, тарелка с гамбургерами и игровая приставка. Любому другому Тсуне это, несомненно, удалось бы; но, если ваша фамилия «Савада», закон подлости срабатывает для вас так же неумолимо, как любой из описанных в учебнике физики.
Хибари жил не слишком близко; и по дороге Тсуна успел изрядно поломать голову над тем, что же это за таинственная «она» лишила Саваду Тсунаёши такого чудного вечера. Сунуться в дом Хибари-сана добровольно, без предварительного многочасового зомбирования, могла бы разве что неравнодушная к нему И-пин; но уж точно не сегодня: проводить вечеринки для детей Хару не только любила, но и умела. Хотя да, была же ещё Адель, и её вечная тяга к соперничеству с председателем ДК на почве приверженности священной Дисциплине. С другой стороны, к девушкам Хибари относился чуть менее сурово, чем к парням; и едва ли стал бы избивать одну из них до состояния «забери её».
Словом, отворяя ведущую в ухоженный двор кованую калитку, Тсуна мысленно перетасовал всех своих знакомых женского пола, как карточную колоду, и выложил картонные прямоугольнички веером – «рубашкой» вверх. Вряд ли судьбе-злодейке ещё есть, чем удивить Десятого Вонголу.
Забыл, как видно, что Судьба – тоже женщина. А их недооценивать не стоит.
- Хибари-сан ждёт, - горничная, не поднимая глаз, почтительно поклонилась гостю. – Позвольте Вас проводить.
Это пришлось как нельзя кстати: Тсуна бывал в этом огромном доме всего два или три раза, и без посторонней помощи мог бы искать комнату Хибари вплоть до китайской Пасхи. В коридоре, правда, было довольно светло – вечер ещё только начинался, и оклеенные рисовой бумагой раздвижные двери пропускали достаточно света; но что в этом толку, если абсолютно все они выглядели одинаково? Тсуне, выросшему в обычном современном доме, такая приверженность традициям казалась странноватой: как будто в музее живёшь, честное слово. Но он понимал, что хозяев, скорее всего, эта обстановка должна была умиротворять и расслаблять после напряжённого рабочего дня.
Саваду Тсуну она погрузила в релакс ровно на восемь секунд. На девятой ему в ноги бросился палево-жёлтый, тревожно мяукающий комок: будь у Тсуны шерсть на загривке – тут же встала бы дыбом от дурного предчувствия.
Так это к Ури относились слова «Забери её»? Более чем странно. Кошке Гокудеры-куна у Хибари-сана делать было решительно нечего: её хозяин с сыном хозяев этого дома не то, что не дружил – не приятельствовал даже; и, случись с Гокудерой что нехорошее – сюда бы она побежала в последнюю очередь. Разве что это «нехорошее» произошло где-то поблизости? Подхватив кошку на руки, Тсуна попытался погладить её; но Ури вертелась, как юла, и продолжала мяукать. Стало ещё страшнее: что же стряслось-то? Немного утешало лишь одно: раз кошка пребывала в добром здравии, Гокудера-кун стопроцентно был жив, и даже, скорее всего, не слишком пострадал.
- Прошу Вас, - горничная раздвинула перед Тсуной одну из дверей; но сама заходить не стала.
Обстановка в комнате Хибари полностью соответствовала определению «эклектичная»: громоздкий письменный стол и огромный книжный шкаф мирно уживались с циновками на полу и легкомысленной, какой-то «девичьей» ширмой, расписанной бабочками и цветочками. Хозяина комнаты на месте не было; но Тсуна заметил его отсутствие далеко не сразу.
Ему с головой хватило и Гокудеры-куна.
То, что тот сидел на столе, было ещё нормальным: хорошие манеры Гокудера демонстрировал только по особым случаям, и визит к Хибари к таковым, видимо, не относился. Ядовито-розовую резиночку в волосах тоже можно было принять: ну, нацепил не глядя, с кем не бывает.
Гораздо хуже было то, что Гокудера-кун подпиливал ногти. Пилочкой. А ещё болтал ногой и негромко напевал.
Жутковатую такую песню.
- Брошено тело мое
В бешеный этот поток,
И только старенький зонт
Хранит
Меня от кровавой росы*.
Выход из «кровавой росы» мог быть только в одном направлении.
- Мукуро? – неуверенно позвал топчущийся возле двери Тсуна.
Гокудера-кун поднял на него глаза – такие же зелёные, как и всегда.
- Здравствуй, Тсунаёши, - ласково откликнулся он.
Тсуна с трудом подавил в себе желание громко, от души взвизгнуть.
- Похоже, не надо было его Пламенем во время трансформации бить, - сказали прямо у Тсуны над ухом; и он отскочил-таки от двери, освобождая Хибари дорогу. Тот уселся в строгое, жёсткое на вид кресло и уставился на наводящего маникюр Гокудеру без особого одобрения; но со стола почему-то сгонять не спешил.
- Может, стоит кому-нибудь позвонить? – без особой надежды на ответ пробормотал Тсуна. – Ну, кроме меня?
Знакомых мозгоправов у него, как ни странно, не было; но он небезосновательно подозревал, что Хибари знает кучу специалистов нужного профиля – просто почему-то не пользуется их услугами.
- Я уже пообщался с Верде, - Хибари упомянул имя самого вредного из Аркобалено так запросто, словно тот был его одноклассником. – Он говорит, что нужно немного подождать. От нескольких часов до трёх-четырёх дней. Максимум – неделю.
- А что потом? – спросил Тсуна, чувствуя себя ещё никчёмнее, чем обычно.
- Либо всё станет, как прежде, - придирчиво рассматривая ногти, промурлыкал Гокудера, - либо мне пиз… dispiace, Тсунаёши – дело примет довольно-таки неприятный оборот.
На тсунин вкус, оборот был неприятным уже сейчас. Нет, вот как и куда нужно ударить человека, чтобы он не просто обзавёлся синяком или царапиной, а натурально съехал с катушек? Да ещё и в какую-то странную сторону.
- Раз мы всё выяснили, - услышав в голосе Хибари нечто вроде сочувствия, Тсуна даже хотел ущипнуть себя за щёку, чтобы убедиться, что не спит, - не смею вас больше задерживать.
- Спасибо за всё, - Гокудера, убрав пилочку, через стол наклонился к Хибари. – Надеюсь, скоро встретимся.
Ури сердито замяукала; и Тсуна размяукался бы вместе с ней – будь от этого хоть какой-то толк. Конечно, он всегда огорчался, что отношения между его Хранителями не такие дружеские, как ему бы хотелось; но Гокудера-кун, воркующий с Хибари-саном – это уже за гранью добра и зла! Может, они ещё обнимутся на прощанье?!
- Не в ту сторону думаешь, Савада, - Хибари, глядящий поверх плеча Гокудеры, слегка усмехнулся. – Это кошка.
Тсуна перевёл взгляд с него на вырывающуюся из рук Ури. Судя по выражению глаз, она всё на свете отдала бы за возможность сказать хоть пару слов.
- Это я - кошка, Тсунаёши, - безмятежно сообщил спрыгнувший со стола Гокудера-кун. – Думала, ты всё же догадаешься – с твоей-то интуицией.
- А я тебе сразу сказал, что он не поймёт, - насмешливо хмыкнул Хибари. – Горничную вызвать, или сами дорогу найдёте?
- Обижаешь, Кёя, - Гокудера-который-не-Гокудера мимоходом подхватил на руки Ури-которую-не-Ури. – Тсунаёши - идёшь, или тебя на улице подождать?
- До свидания, - пробормотал Тсуна, покидая комнату под ироничным взглядом её хозяина.
Идя по коридорам вслед за безошибочно ориентирующимся в доме Гокудерой-куном, Тсуна сожалел. О том, что вместо колец и коробочек великие умы прошлого и настоящего не работали над созданием волшебной палочки – мощной, компактной и способной одним взмахом решать все проблемы. Ну, хорошо, не все. Хотя бы некоторые.
- А Вы хорошо ладите, - задумчиво сказал он. – С Хибари-саном.
- Это же Кёя, - пожал плечами Гокудера-кун. – С ним легко. Он словно один из нас.
Под «один из вас» Тсуна мог бы подписаться обеими руками.
- Хаято, когти убери, - человек, выскользнувший за калитку, качнул бёдрами так грациозно, что Тсуна со вздохом согласился считать его до завершения инцидента девушкой-кошкой. – Это ведь твоё тело, солнце.
Гокудера громким мявом высказал возмущение подобным лицемерием: уж Ури-то о сохранности тушки хозяина точно сроду не пеклась, и когтила её в своё удовольствие при первой же возможности.
- Милашка! – бесцеремонно чмокнув недовольно пискнувшую кошку в нос, Ури прижала её к груди. – Всегда мечтала это сделать. Ну же, Хаято, будь хорошим мальчиком!
- Ты его так любишь, оказывается, - удивлённо заметил не ожидавший «телячьих нежностей» Тсуна. – Почему тогда царапаешь всё время?
- Так я же не настоящая кошка, Тсунаёши, - от того, как не сочеталась девчоночья манера говорить с мальчишеской фигурой и хрипловатым ломающимся голосом, Тсуне хотелось поёжиться. – Обычно Пламенем управляет Хаято – а его трудно назвать уравновешенным, не правда ли?
Тсуна кивнул. Если подумать, Ури обычно цапалась только со своим хозяином, относясь к большинству других людей, да и животных, вполне благосклонно.
- А сейчас у нас матриархат, и я могу делать, что хочу, - Ури задорно подмигнула Тсуне. – Подержи его, ладно?
Сунув в руки Савады Тсунаёши своего покрытого шерстью хвостатого хозяина, Ури скрылась в маленьком, неприметном магазинчике. Хаято попытался что-то объяснить Десятому на кошачьем языке; потом раздражённо дёрнул хвостом и притих. Ури вернулась минут через пять – с хитрой улыбкой и пачкой сигарет.
- Ещё одна «мечталка», - она довольно ловко (для кошки) закурила. – О, а в человеческом теле это не так уж и противно.
- Вообще-то он бросил, - озвучил Тсуна безмолвное осуждение, которое ясно читалось во вздыбленной шерсти и нервно прижатых ушках.
- Я же только попробовать, - Ури демонстративно разжала пальцы над урной, отправляя туда едва вскрытую пачку. – Ну, чем займёмся?
Тсуна попытался представить, чего бы ему хотелось, будь он животным, внезапно попавшим в тело человека. Да ещё и другого пола. Прикидывал так и этак, но ничего не выходило: играть, например, с Натсом Тсуна мог часами, но всё равно не понимал, о чём тот думает.
- Мороженое! – отшвырнув окурок, Ури завертелась возле витрины кондитерской, пытаясь царапнуть разложенные там сладости лапкой (в смысле - рукой, так что выглядело это диковато). – Зайдём, Тсунаёши? Хочу мороженого!
Тсуна не умел отказывать – ни девушкам, ни, тем более, кошкам; и кондитерская была тщательно обследована, едва ли не обнюхана и лишена двух больших порций холодного лакомства. Ури выбрала простой пломбир: видимо, любые добавки оказались чересчур экстремальными для чувствительного кошачьего обоняния. Получив желаемое, она довольно заурчала; и принялась облизывать сладкий шарик так страстно и завлекательно, что Тсуна весь извёлся под устремлёнными на них взглядами, пока расплачивался.
- Вкус-снятина, - Ури выглядела крайне довольной. – Хаято вечно даёт лишь чуточку попробовать – говорит, что сладкое кошкам вредно. Зануда!
Сидящий на Тсунином плече Хаято развыступался было, но потом махнул лапкой и умолк. Он вообще вёл себя гораздо тише, чем в своём обычном виде: то ли не очень хорошо приспособился к кошачьему телу, то ли не хотел ещё больше беспокоить и без того напряжённого Десятого. Тсуна и рад был бы подбодрить друга; но от мороженого Гокудера-кун отказался, а предложение погоняться за бантиком, по мнению Тсуны, Хаято только обидело бы.
- Пойдём в парк? – от сладкого Ури, кажется, стала ещё неугомоннее. – Хочу на качели!
Тсуна кивнул, мысленно порадовавшись, что желания кошки пока оказывались, в общем-то, вполне невинными: приди ей в голову попробовать взрывать динамит, погонять на машине или прыгнуть со школьной крыши – было б гораздо хлопотнее.
Впрочем, с таким непредсказуемым существом, как Ури, всё равно следовало держать ухо востро.
- Когда парень и девушка вместе едят мороженое и гуляют в парке – это ведь свидание, да? – Ури, облизав липкие пальцы, протянула Тсуне ладонь. – Тогда, по правилам, нужно держаться за руки!
Забывшись, Гокудера глубоко запустил когти в плечо невольно ойкнувшего Десятого, и разразился негодующим мявом.
- Не ревнуй, Хаято, - по-своему поняла его Ури. – Доем вкусняшку, и возьму тебя на ручки, хорошо?
По мнению Тсуны, Гокудеру-куна больше смущало то, что его тело должно по воле Ури гулять за ручку с другим парнем (пусть даже и с Десятым); но объяснять кошке особенности человеческого этикета было слишком сложно, и он позволил ухватить себя за запястье и вести в парк – в надежде, что скоро Ури (как и подобает кошке) просто переключится на что-то более интересное, чем симуляция свидания.
Народу в парке по вечернему времени было полным-полно; и Ури, затолкав в рот остатки вафельного рожка (и оставив, к счастью, в покое тсунину руку), завертела головой, как девочка-анимешница, впервые попавшая в Акихабару.
Увы – все качели были заняты; и Тсуна невольно напрягся в ожидании скандала: ни Ури, ни её хозяин церемонностью не страдали, и с них вполне сталось бы согнать с качелей даже малышню.
Но девушка-кошка то ли уловила исходящие от Тсунаёши тревожные флюиды; то ли насиделась уже на качелях во время вечерних прогулок с хозяином – короче, дебоширить она не стала.
- А подтягиваться тоже интересно, - Ури решительно отправилась в сторону сиротливо ожидавшего ребят-спортсменов (или хоть кого-нибудь) турника. – Тсунаёши, подержишь пиджак? Хаято меня живьём съест, если испачкаю.
Гокудера сердитым урчанием подтвердил что да, ещё как съест; и его школьный пиджак вместе с сумкой перекочевали в Тсунины руки, сделав Десятого Вонголу похожим на путешественника в стиле «всё своё ношу с собой».
Турник в парке не пользовался совершенно никакой популярностью – пока Ури, по-мальчишески поплевав на ладони, не начала вытворять на нём такое, что не на каждом соревновании по спортивной гимнастике увидишь. Она раскачивалась, подтягивалась, крутилась и переворачивалась; Тсуна не знал всяких там мудрёных спортивных терминов, вроде «штальдер» или «карбалло», но сочетание тренированного юношеского тела с девичьей плавностью и кошачьей грацией давали потрясающий эффект: вскоре в этом уголке парка собралось больше хорошеньких девушек, чем можно увидеть перед торговым центром в первый день рождественской распродажи. Они переговаривались, перемигивались, вытягивали над головой руки с мобильниками; кажется, многие не прочь были не только заснять красавчика спортсмена на камеру, но и обменяться с ним номерами, а то и сразу пригласить куда-нибудь. Конечно, Гокудера-кун нравился девушкам и раньше: по количеству шоколадок, полученных в день святого Валентина, с ним мог соперничать разве что Ямамото; но сейчас Тсуна видел, что было бы, перестань Хаято вечно хмуриться и ворчать на девчонок. Каждым жестом, каждым поворотом головы или небрежной улыбкой Ури похищала очередное девичье сердечко, делая просто привлекательного парня почти местным идолом.
Тсуну как-то незаметно оттеснили в сторону; и он отошёл ещё дальше – чтобы без помех любоваться забавляющейся девушкой-кошкой. Ури так явно ликовала и наслаждалась, что Тсуна не мог ни оторвать от неё глаз, ни перестать улыбаться. Судя по довольному мурлыканью Гокудеры, тот тоже радовался за свою любимицу; и вечер, начавшийся так тревожно и странно, уже начинал казаться Тсуне вполне удавшимся.
- Так это твой дружок выпендривается? – иногда Тсуну так и тянуло проверить, не написано ли у него на спине «Пни меня!» - особой, видимой лишь хулиганами и драчунами краской. – Притащились наших девчонок клеить, уроды?
Объективно говоря, называть этим нехорошим словом следовало бы скорее недвусмысленно окружавших Тсуну молодых людей; причём в их случае отсутствовала красота как душевная, так и видимая невооружённым глазом. Похоже, местный прекрасный пол не привечал бедолаг в принципе; а уж появление «конкурента», который явно был вне конкуренции, и вовсе повергло «элиту» в «пучины отчаянья».
А что лучше развеет печаль маргинала, чем издевательство над кем-нибудь беззащитным?
- Он просто спортсмен, - безнадёжным тоном пробормотал Тсуна, внутренне готовый даже и не сопротивляться – если никто не тронет кошку, разумеется. – Занимается.
- Тогда мы тоже займёмся, - гнусно ухмыльнулся один из парней; они все выглядели неприятно, но этот был мерзок как-то по-особенному – видимо, главарь. – Для начала – тобой, а там и до этого смазливого хрена дело дойдёт.
Тсуна почувствовал, как Гокудера на его плече собрался в комок, готовясь, видимо, расцарапать физиономию первому, кто рискнёт замахнуться на Десятого. Честно сказать, Тсуна предпочёл бы, чтобы он не вмешивался, и вообще отбежал в безопасное место; но Гокудера-кун и человеком-то не был особо послушен, а уж котом…
- Проблемы, пупсики? – сказал у него за спиной знакомый голос с незнакомыми протяжными интонациями. – Ищем приключений на пятую точку? Могу устроить – качественно, бесплатно и прямо сейчас.
И когда она успела? Ури – раскрасневшаяся, разгорячённая и очень сердитая, стояла рядом с Тсуной, и бросала вызов любому желающему всем своим видом.
- Так ты и правда его друг? – самый противный из парней попытался придать своему голосу значительную небрежность. Получилось плохо. – Или, может, «романтический друг»? Он что, таскает за собой твои вещички, и вообще всячески обслуживает?
Вряд ли стоило говорить этому придурку, что популярности в глазах жавшихся неподалёку девушек ему эти слова не прибавили – всё равно ведь не понял бы. Тсуна и не стал ничего говорить. Он приготовился драться – ведь одно дело позволить избить себя, но когда рядом девушка…
- Не нужно тебе, Тсунаёши, пачкать руки о такие отбросы, - Ури, сухо щёлкая суставами, демонстративно разминала пальцы. – Ладно бы Занзас, или там Бьякуран, но эта мелкая шпана… Не твой уровень, Тсунаёши.
- Но Ури! – попытался было возразить Тсуна; однако методы обращения с боссом Ури, похоже, впитала с Пламенем своего хозяина.
- Ты, главное, пиджак держи, - она безапелляционно задвинула Тсуну себе за спину. – Это гокудерин любимый.
Драка, больше напоминавшая избиение младенцев, окончилась минуты за три или четыре. Убедившись на собственной шкуре, что умение материться и численное превосходство сегодня на рынке мордобоя совершенно не котируются, хулиганы разбежались кто куда – выкрикивая угрозы и обещания вернуться, разумеется. Девушки тоже, как ни странно, не все оказались безбашенными любительницами острых ощущений: кто-то из них вызвал полицию, и, когда послышалась сирена – остальных тоже как ветром сдуло.
- Кажется, и нам пора, Тсунаёши, - Ури схватила развернувшегося было в сторону выхода Тсуну за руку, и решительно устремилась куда-то вглубь парка. – Не люблю полицейских. Плохо пахнут.
- А как же мы тогда…
- Там отличная дырка в заборе есть, - Ури уже почти бежала. – Заодно и путь срежем.
Выбрались они на какой-то незнакомой улице; и Тсуна решил ещё раз довериться чутью Ури: ведь кошки, как известно, всегда находят дорогу домой.
- Какая классная это вещь – свидания! – Ури, надев, наконец, пиджак, потянулась с самым довольным видом. – Надо бы почаще выбираться – а то сижу вечно в коробочке, как пенсионерка какая-то!
- Хочешь ещё куда-нибудь сходить? – после случившегося Тсуна чувствовал себя усталым, но домой почему-то совсем не хотелось. – В торговый центр? Или в караоке? О, а давай ко мне пойдём: мама наверняка уже закончила готовить это своё секретное кушанье, и будет рада…
- Пожалуй, на сегодня хватит, - улыбнулась Ури. – Мы-то, кошки, создания ночные; но Хаято уже засыпает, да и его телу нужен отдых – думаю, оно ему даже дороже, чем этот пиджак.
Гокудера-кун на тсунином плече сладко, почти по хибари-сановски зевнул, подтверждая её слова.
- Ой, а как же ты завтра в школе вместо Гокудеры-куна будешь? – спохватился Тсуна. – Ты ведь придёшь, да?
- Разваливаться за столом с наглым видом и поливать окружающих презрением у меня получается даже лучше Хаято, можешь не сомневаться, - фыркнула Ури. – Так что приду, конечно. О, а караоке устроим прямо сейчас!
- Опять про кровь? – обречённо вздохнул Тсуна.
- Не любишь такое? – искоса глянула на него Ури. – Можно и не про кровь.
Тсуна мысленно приготовился к Вокалоидам, или чему-то подобному; но Ури, как всегда, удивила.
- It’s so hypnotic
The way he pulls on me
It’s like the force of gravity
Right up under my feet
It’s so erotic**, - разом проснувшийся Гокудера взмякнул дурным голосом, спрыгнул на землю и устремился к распевавшей во всё горло (его, между прочим, горло!) Ури. Рассмеявшись, она подхватила кошку на руки, прижала к груди и закружилась совсем уж по-девичьи – Тсуне даже показалось, что он и правда видит худенькую, гибкую девушку, играющую со своей любимицей.
Прямо волшебство какое-то.
- I got that burnin’ hot desi-i-i-re
And no one can put out my fi-i-i-re
It’s coming right down through the wi-i-i-re
Here it comes, - Тсуна не слышал раньше этой песни, и вряд ли она предназначалась для мальчишеского голоса; но звучала всё равно приятно. Гокудера шебуршал на руках у расшалившейся Ури, недовольный то ли репертуаром, то ли слишком энергичным тисканьем; закат постепенно перетекал из золотого в красный; Савада Тсунаёши провожал домой милую весёлую девушку, и чувствовал себя просто великолепно.
Жаль, что всё хорошее в этом мире имеет свойство заканчиваться – на время, или навсегда – это уж как повезёт.
- Ну, вот мы и пришли, - Ури прислонилась спиной к невысокому заборчику, отделявшему от улицы маленький двор и довольно симпатичный двухэтажный дом на восемь (или десять, Тсуна точно не помнил) квартир. – Извини, к себе не зову – у нас там неприбрано.
- Ясно, - с сожалением вздохнул Тсуна. Он понимал, что они увидятся уже завтра утром, но расставаться всё равно почему-то было очень грустно. – Так что, я пошёл?
- Один момент, - Ури, пересадив кошку на забор, потянулась к Тсуне. – Не хочу пропускать эту часть свидания.
Целоваться с Ури оказалось очень здорово. Пусть она смотрела на Тсуну сверху вниз; пусть пахла сигаретами и терпким одеколоном; путь не было у неё ни красивой груди, ни даже некрасивой – Ури нравилась Тсуне такая, какая есть. В кино люди всегда закрывают глаза, когда целуются; но Тсуна смотрел очень внимательно – казалось кощунством зажмуриться хоть на секунду.
- Это куда лучше, чем гоняться за собственным хвостом, - губы у Ури были мягкие; и к запаху сигаретного дыма в её дыхании примешивался почти неуловимый аромат пломбира. – И даже лучше кошачьей мяты, уж поверь мне.
Где-то внизу возмущённо мяукал Гокудера; их могли увидеть – и с улицы, и из окон, и даже из соседних домов; но Савада Тсунаёши ни за какие сокровища в мире не согласился бы ни отодвинуться от этой девушки-которая-не-совсем-девушка, ни перестать целовать её.
Чёрт с ним, со всем остальным миром.
Хотя бы на этот вечер.
*Meiko Kaji - Shura no Hana (тема из Kill Bill, перевод Ольги Чигиринской)
**Madonna - Girl Gone Wild
альтернативная концовка - слеш на 630 словИ тут Ури исчезла. Тсуна не мог объяснить, что конкретно он почувствовал: пустоту? Внезапное одиночество? Или просто воздух вокруг неуловимо изменился?
Ведь поцелуй-то никуда не делся; даже стал как-то… чётче, что ли. Глубже. Насыщеннее.
Видимо, Гокудера-кун ещё не полностью пришёл в себя; и Тсуна не стал его отталкивать, боясь что-нибудь порушить в такой хрупкой материи, как обмен телами.
Хотя и в этом поцелуе что-то определённо было. Что-то совсем не романтическое. Непристойное, скорее уж.
Наконец, Гокудера отодвинулся, и Тсуна встревожено присмотрелся. Выглядел Хаято странно: то ли пьяным, то ли стукнутым по голове чем-то громоздким. Блуждающий непонятно где взгляд; тяжёлое дыхание; у него, кажется, даже ноги подкашивались.
- Гокудера-кун? – осторожно позвал Тсуна.
- Десятый? – тот мотнул головой, вроде бы приходя в себя. – Это что, это я сейчас…
- Стоять, - Тсуна быстро притиснул плечи Хаято к заборчику, мешая рухнуть на колени или отколоть ещё что-либо в этом духе. – Ты как себя чувствуешь? Болит где-нибудь? Голова кружится?
- Да вроде всё нормально, - нерешительно сказал Гокудера. – Не болит. Не кружится.
- Ну и замечательно, - с облегчением выдохнул Тсуна.
Ури, гневно урча, как маленький рассерженный Харлей, перебралась с забора на хозяйское плечо и тут же мстительно укусила Хаято за ухо – мол, болтаете тут о своём, а до нечеловеческих страданий бедной кошечки никому и дела нет.
- Ай! – вскрикнул он. – Ты чего творишь, животное?
Ури яснее выразила своё недовольство – на помощь зубам пришли когти.
- Видимо, это ты так нервничаешь, Гокудера-кун, - Тсуна припомнил слова Ури – когда она ещё умела говорить. – Постарайся успокоиться. Всё ведь уже в порядке, правда?
Судя по затравленному взгляду, для Хаято всё уж точно было не в порядке. Он как будто ждал, что Десятый то ли накричит на него, то ли пощечину отвесит, то ли и того хуже – велит больше никогда на глаза не показываться.
- Десятый, - держа кошку на вытянутых руках, Гокудера постарался перекричать её вопли, - ты ведь понимаешь, что это всё это глупое, тупое, несносное животное…
- Конечно, - Тсуне почему-то не хотелось, чтобы Гокудера-кун договаривал. – Я всё понимаю.
- Я… это… домой лучше, - быстро распахнув калитку, Хаято попятился к дому – словно всё ещё ждал, что Десятый передумает и начнутся репрессии. – До завтра, Десятый!
- До завтра, - вздохнул Тсуна, уже не надеясь, что Гокудера-кун его услышит.
Глядя на захлопнувшуюся дверь подъезда, Тсуна сожалел. О том, что никогда больше не сможет даже поговорить с Ури – разве что она научится мяукать азбукой Морзе; но и тогда это ведь будет уже не девушка. Всего лишь кошка.
А ещё его первый настоящий поцелуй был то ли с лучшим другом, то ли с кошкой… вот скажите честно – вы бы что предпочли? Ну просто апофеоз никчёмности какой-то!
Развернувшись, Тсуна пошёл домой – к игровой приставке и остывшим гамбургерам. Мысли, само собой, крутились и крутились вокруг произошедшего; и с каждым шагом Десятый Вонгола всё сильнее задумывался: а насколько вообще то милое существо, с которым он провёл вечер, было Ури, кошкой Урагана?
И насколько – самим Гокудерой-куном?
Не зря же в журналах, которые Бьянки вечно забывала в туалете, столько писали про «мужское и женское внутри нас», «инь и янь» и прочие заумные вещи, которые Тсуна обычно пролистывал, переходя сразу к страницам с моделями в купальниках. За собой он сроду ничего «женского» не замечал; но кто знает, как там всё обстояло с Гокудерой-куном…
Ещё и поцелуй этот.
Вскоре сомнения, предположения и прикидки устроили в тсуниной голове такой кавардак, что он едва не прошёл мимо ворот собственного дома. Вид знакомой калитки, покорёженного взрывами почтового ящика и заваленного детскими игрушками газона отрезвил Тсуну, заставив быстренько разложить мысли по полочкам.
Дом – игрушки – Ламбо – Реборн.
Что бы сделал на его месте маленький зверо-репетитор? Правильно, не паниковал бы, а как можно скорее пошёл и узнал всю правду. Из первых, так сказать, уст.
Угу, именно тем самым способом.
В отличие от большинства методов Реборна – не таким уж и неприятным, честно говоря.
@темы: 5927, Фанфикшн, 5927 & G/G Animal contest
-
-
06.05.2013 в 02:05Спасибо)
-
-
08.05.2013 в 00:46-
-
08.05.2013 в 03:29TheLamenta, это точно
-
-
08.05.2013 в 09:35мне понравилось! оно клёвое, немного странненькое, но до жути милое
-
-
08.05.2013 в 13:32что там происходит, и кто на кого запал
-
-
08.05.2013 в 13:39хахахаха!!! вот уж дем точно в тему!!