Название: Так снежно
Автор: Satisberry
Фэндом: KHR!
Пейринг: Тсуна/Гокудера
Рейтинг: G
Жанр: джен, броманс
Саммари: Раз, два, три, четыре, пять - я иду тебя искать.
Примечания: По арту Снежно
1555 слов- Теста тупее у нас ещё не было! - Гокудера отпихнул от себя исписанный листок с такой брезгливой миной, словно это была не обычная распечатка, а использованная туалетная бумага. - Кубический идиотизм в квадрате! Они бы ещё таблицы Брадиса зазубривать заставили!
- Ты ведь уже дописал, - Ямамото зевнул и устало потянулся. - Это нам с Тсуной о-го-го сколько ещё!
- Так шевели ручкой, бейсбольный придурок! - сердито огрызнулся Гокудера. - Уж готовое-то ты списать в состоянии?
- Рука устала с непривычки, - широко улыбнулся Такеши.
- Ногой пиши!
- Спасибо, что помогаешь нам, Гокудера-кун, - перебранка отвлекала Тсуну, и ему пришлось невольно влезть в разговор. - Без тебя мы бы тут все выходные просидели! А так за вечер управимся, и завтра можно будет погулять, как следует.
- Конечно, Десятый, - от нехитрой похвалы Хаято сразу расцвёл, и немного смутился даже. - Погулять — это самое оно. Я прогноз смотрел в интернете — завтра точно должно распогодиться! Ладно, не буду тебе мешать. Покурю пойду.
Обычно он курил прямо здесь, у окна; но в такую метель Гокудера ни за что не стал бы студить комнату, рискуя здоровьем Десятого. Он выскочил за дверь. И как-то сразу стало так тихо, что Тсуна по инерции писал ещё минут десять, пока до него дошло.
- Он опять раздетый убежал, да? - Тсуна поднял затуманенный взгляд на Ямамото.
- Ну да, - так же тормознуто ответил тот, уже почти впавший в транс под напором синусов и косинусов. - Мы же днём когда шли к тебе, тепло ещё было, и он куртку брать не стал.
- Мою бы хоть накинул, - Тсуна оглянулся. - Или твою.
- Зато так быстрее вернётся, - философски пожал плечами Ямамото. - Меньше дымом дышать будет.
- Угу.
Тсуна вроде и согласился, но всё равно почему-то не сиделось. Интуиция, или предчувствие, или просто нужен был повод оставить хоть ненадолго навязшие в зубах формулы и размяться — непонятно. А только захотелось вдруг, почти нестерпимо, встать и выйти на улицу.
- Пойду, поищу его, - пробормотал он и оказался на лестнице раньше, чем Ямамото успел сказать что-нибудь разумное и успокаивающее. Сбежал вниз, схватил с вешалки шарф и старую отцовскую куртку, неизвестно зачем висящую там круглогодично — видимо, просто из маминой сентиментальности, и открыл входную дверь.
Оказавшуюся почему-то порталом в другую реальность. Такую, где тебе в лицо летит мелко покрошенная ледяная бесконечность, и нет ни воздуха, ни света, ни старого доброго дворика с облетевшим к зиме клёном, верёвками для белья и шезлонгом, который вредная Бьянки так и не убрала в кладовку.
И Гокудеры тоже нет.
- Гокудера-ку-ун! - крикнул Тсуна, высунув на улицу лишь голову, и от всей души желая, чтобы Гокудера отозвался из кухни, или туалета, или ещё какого-нибудь нормального места. - Гокудера-а!
- Тсу-кун? - мама, разрумянившаяся в кухонной духоте, улыбалась легко и отстранённо: видимо, была занята чем-то важным и вкусным.
- Мам, Гокудера-кун не с тобой?
- Он вышел подышать свежим воздухом, - она смотрела на снежное марево за порогом и белые крупинки, которые таяли в тепле, даже не успевая упасть на чисто выметенный пол, а видела, должно быть, что-то своё. Иногда Тсуне очень хотелось узнать, о чём же мама думает, когда так вот улыбается.
А иногда — нет.
- Не ходи сюда, мам, - сказал он, торопливо застёгивая куртку и вертя головой в поисках шапки. - Тебя продует.
Мама послушно скрылась в кухне, шапка всё никак не находилась, и Тсуна, махнув на неё рукой, пошёл так. Закрыл с немалым трудом дверь за своей спиной, вдохнул нечаянно сотню-другую перемешанных с морозным воздухом снежинок и тут же раскашлялся, вытирая заслезившиеся глаза.
- Гокудера-ку-ун! Гокудера-а!
Звуки исчезали в белой мгле, таяли, как маленькие кусочки сахара в молоке, вот только снег, в отличие от молока, не становился от этого сладким. Крикнув ещё пару раз, Тсуна подумал малодушно, что Гокудера, должно быть, просто зашёл за дом — там, между задней стеной и забором, не так дуло, и можно было спокойно...
Ерунда. Гокудеры не было уже почти двадцать минут. Он никогда не выкуривает больше двух подряд, даже сильно нервничая. А сегодня он не нервничал. Тсуна сильно-сильно сощурился, став похожим на карикатурного китайца, обеими руками прижал к себе куртку, чтобы не потерять, и решительно поплёлся туда, где надеялся рано или поздно отыскать калитку.
Само собой, фирменная савадовская удача его не покинула: споткнувшись о забытое детьми ведёрко, Тсуна отважным пингвином полетел носом вперёд и едва не впечатался в забор. Зато здесь оказалось чуть потише, чем на открытом месте, да и «поместье» у них не настолько обширное, чтобы брести вдоль забора до выхода дольше трёх минут.
Калитку Тсуна затворять не стал — так легче будет её найти. Завертел головой, вглядываясь в белую снежную круговерть — шумную и безумную, как целый легион сов Тумана.
- Гокудера-ку-ун!
Куда он пошёл? Направо, к небольшому магазинчику, который всего в паре десятков метров от тсуниного дома, или налево, к супермаркету — до него гораздо дальше, зато и выбор там больше, и наверняка есть любимые сигареты Гокудеры...
Опять ерунда. Нет у Гокудеры-куна любимых сигарет. Когда есть деньги, он берёт те, что подороже, на мели довольствуется самыми дешёвыми. Тсуна различает их по запаху: дорогие пахнут маминым шкафчиком с пряностями, дешёвые — просыпавшейся в костёр чайной заваркой.
Вопрос в том, сколько у Гокудеры с собой денег. Скорее всего много: из ближайшего магазина он бы уже успел вернуться. Наверное. Ведь не заблудился же он, в самом деле? Гокудера не может заблудиться. Вот Тсуна — запросто. Стоит только потерять из виду калитку... а где она, кстати?
- Никчёмный Тсуна! - хотелось выразиться покрепче, но вместо этого он замолчал, вслушиваясь в доносимые ветром звуки.
Очередная глупость. Не услышишь в этой сумятице ни шагов, ни крика (да Гокудера-кун и не будет кричать, вот ещё), и даже выстрелов — не услышишь. Можно похитить человека, и увезти его неизвестно куда на большой чёрной машине. Или ранить, оставив умирать на занесённой снегом обочине. Или и того хуже...
Ну почему тсунино богатое воображение обостряется исключительно в таких вот ситуациях — когда есть шанс за пару минут запугать себя плохими мыслями до полусмерти? Нет бы ему срабатывать на сочинениях по японской литературе! Хотя... При их-то образе жизни всё самое плохое может случиться в любой момент. Запросто. Так что вполне разумно будет сбегать за Ямамото, ведь его собака...
Что-то большое и тёмное возникло из снежной завесы прямо перед тсуниным носом, и он с ужасом осознал, что не успевает даже отскочить, а перчатки остались дома, на тумбочке, да и кто бы стал брать перчатки, выходя на минутку на улицу, хотя Реборн его всё равно отпинает, когда узнает, если, конечно, ещё будет, кого пинать...
- Десятый? - толкнул на бегу, зашипел, узнал, испугался, подхватил, не давая упасть — всё в три секунды. - Ты чего здесь? Случилось что?
Живой. Полные волосы снега — дома он сразу растает, и пряди повиснут тёмно-серыми, цвета старых некрашеных досок, сосульками. Нос мокрый, как у Джиро, губы белые, к скулам как будто два больших леденца прилепили — ярко-розовых, какие обычно на праздниках продают.
Ах да, праздник же. Гокудера нашёлся.
- Случилось! - Тсуна неожиданно для себя разозлился. Сунул холодную куртку прямо Гокудере в лицо и почти закричал сбивчиво: - Ты почему? Нельзя раздетым! Ты простудишься! И умрёшь! Или ещё хуже!
- Хуже, чем умру? - Хаято смотрел на куртку недоумённо, словно впервые в жизни видел такую затейливую штуку. - Десятый, у тебя снег на волосах. Как шапка.
- Шапка! - отобрав у него куртку, Тсуна, пыхтя, натянул её Гокудере на плечи и заставил просунуть руки в рукава. Куртка была велика, и всё норовила соскользнуть и свалиться, а молния замёрзла, и застёгиваться не желала. - Это на тебе должна быть шапка! И пальто! И вообще!
- Вообще? - тупо повторил Гокудера.
- Шамал сказал, что от курения один вред! - оставив непокорную куртку в покое, Тсуна привстал на цыпочки и старательно обмотал шею Хаято шарфом. - И он прав, как видишь! Если у тебя будет воспаление лёгких...
Видимо, это вечер сегодня такой. Особенный. В который Тсуна всё время тычется носом в разные холодные колючие вещи. В снежный ветер, например. Или в забор — почти ведь приложился к нему.
Или в шарф, как сейчас.
- Ты только не беспокойся, Десятый! - в объятиях сразу стало тепло, и Тсуна тут только понял, как его трясло всё это время. - Я больше никогда! В смысле — всегда! И пальто, и шарф, и перчатки, если хочешь! И шапку куплю! С ушами!
- С ушами? - невнятно повторил Тсуна сквозь шарф, живо представив себе, как Гокудера рассекает по городу в шапочке с ушками Микки Мауса — такая, помнится, была у Хару. - С ушами, наверное, уже лишнее.
Тсуна завозился, и Гокудера тут же расцепил руки, отпуская его. Шмыгнул носом, потом наклонился, слегка коснувшись своим лбом тсуниного.
- Очень сердишься? - виновато спросил он.
- Ну-у... уже не очень, - честно ответил Тсуна. Теперь он сердился уже на себя. И чего, спрашивается, взбеленился? Прямо как Хару, которая вечно «сама придумала, сама расстроилась». Ещё и Гокудеру довёл — того и гляди на колени хлопнется опять. Эх ты, босс-недоучка.
Ветер стихал, и за белой пеленой начали проступать контуры домов, деревьев, заборов и прочей недвижимости. У Тсуны замёрзли руки, и уши тоже замёрзли, и вообще — чего он ждёт?
- Домой? - заглядывая Гокудере в глаза, старательно бодрым голосом сказал Тсуна. - Пока мы тут и в самом деле не простудились. Кстати, попрошу маму сделать тебе горячего молока. С мёдом.
Гокудера вздрогнул, словно приходя в себя, и зябко запахнул полы слишком широкой для него куртки.
- Десятый, - сказал он так кротко, что смог бы, наверное, разжалобить даже айсберг. Или Реборна. - А давай ты меня лучше в угол поставишь?