Эйфория

[5927otp]

Про душ))

Название: "Эйфория"
Автор: Toriya
Пейринг: Гокудера/Цуна
Рейтинг: NC-17
Размер: 880 слов/5719 зсп
Примечание: Написано для Шуршунки как своеобразное продолжение фика "Знаешь, Гокудера, я хочу"))

Цуна не понимает, что это на него нашло. Он решил бы, что это какой-то новый вид особых пуль, если бы сегодня в него попала хотя бы одна. Но пуль не было, не было ни алкоголя, ни сигарет, ни наркотиков - ничего, что могло бы так развязать язык. Неловко вытряхнувшись из вагона следом за Гокудерой, Цуна чувствует себя легким, счастливым и совсем сумасшедшим. В голове нет мыслей, одни ощущения, они переполняют Цуну и летят с языка, облекаясь в какие-то слова, Цуна не задумывается, в какие именно, но знает, что они правильные. Он говорит, говорит и говорит, как будто торопится высказать все, что намечтал и навыдумывал за несколько лет, он держит Гокудеру за руку так, как всегда хотелось, как успел пообещать. Он так много всего пообещал, теперь обязательно нужно исполнить. Только бы успеть, пока эта странная эйфория не исчезла.

Гокудера тоже выглядит немного сумасшедшим, солнце покрывает золотом его ресницы, ветер касается щек и шевелит светлые пряди. Цуна смотрит на него, смотрит, смотрит... Пока не вваливается в подъезд спиной вперед и чуть не растягивается на плитах, зацепившись за порог. Гокудера реагирует мгновенно, удерживает крепко и надежно. А Цуна снова смотрит, снизу вверх, и очень хочет остаться здесь, в подъезде, никуда больше не идти, и целоваться, пока хватит воздуха и сил. Он знает - Гокудера хочет того же, но до самого первого поцелуя им обоим осталось совсем немного, и сейчас почему-то кажется, что надо пересилить себя и еще чуть-чуть подождать. Чтоб стало совсем уж невыносимо терпеть. И тогда…

- Идем, - Цуна тянет Гокудеру за собой, а потом несется по лестнице, отсчитывая пролеты и удары сердца. Они взлетают вверх, кажется, быстрее лифта. От скорости у Цуны темнеет в глазах. Или это от того, что ключ Гокудера носит в заднем кармане узких джинсов, и чтобы добраться до него, нужно обнять и очень глубоко втиснуть внутрь пальцы, почти уткнувшись в распахнутый ворот рубашки, почти прижавшись губами к ключице.

- Десятый... - Гокудера говорит шепотом, и это так непривычно, и от этого так хочется сделать что-нибудь еще, такое же... немыслимое, что у Цуны отчаянно дрожат руки, пока он возится с замком. Главное, чтобы хватило сил и неизвестно откуда взявшейся смелости.

Решимость почти покидает его, когда он замирает на секунду, распахнув дверь в душ. Он сжимает кулаки, облизывает пересохшие губы и смотрит на узкую спину Гокудеры, на выступающие лопатки и черный кожаный ремень, туго обхватывающий бедра. Гокудера возится с краном, настраивая воду. Он все еще в джинсах, и это неправильно. Цуна сглатывает и шагает к нему. Сверху обрушивается поток воды, обжигающе ледяной, Цуна вскрикивает, зажмуривается, а потом смеется.

- Черт! Прости, Десятый! Прости! Я сейчас. Десятый! Десятый, ты в порядке?

Вода становится теплее, Цуна открывает глаза и встречает испуганный взгляд Гокудеры.

- Это было очень вовремя, - говорит Цуна и тянется к нему – успокоить и успокоиться самому. Так легко. – Иначе я бы не смог ничего, просто не успел бы. - Он вздыхает и прижимается губами к светлой коже. Гокудера выше, он состоит из плавных текучих линий, Цуна знает их все – он так долго о них думал и представлял, что выучил каждую – от плеча до острого локтя, от ключиц до узких бедер с выступающими косточками, которые сейчас так отчетливо видны над низким поясом. Осталось только почувствовать, попробовать на ощупь, провести кончиками пальцев по каждой, дотронуться губами. Вода стекает вниз прозрачными тонкими струями, обрисовывая каждый выступ и каждую впадину. Цуна пробует ее на вкус, слизывает рассыпавшиеся по груди Гокудеры капли, осторожно, едва касаясь - хочется растянуть секунды, заставить тело не реагировать так остро на каждый вздох, на неуверенные руки Гокудеры, которые тоже изучают: касаются волос, глядят по спине и замирают над ягодицами.

- Десятый, - выдыхает Гокудера, и Цуна слышит в его голосе почти мольбу. Он хочет сказать, что сейчас можно все, что не надо сдерживаться, но вместо этого нащупывает молнию и тянет вниз. Мокрая джинса липнет к Гокудере как вторая кожа, Цуна проталкивает под нее пальцы, но это почти не помогает. Гокудера стонет, от этого звука горячо и больно пульсирует в паху и подгибаются колени. Цуна падает вниз, к ногам Гокудеры, торопливо целует втянутый живот, вжимается в него лицом, дурея от мысли, что это наконец-то происходит на самом деле. По-настоящему.

Когда губы наконец касаются влажной блестящей головки, Цуна уже ничего не соображает. Он жадно втягивает ее в рот, скользит языком, сжимает губами и всхлипывает, когда Гокудера стискивает его плечи, вскидывает бедра и толкается глубже. Челюсть сводит, горло сокращается, не пропуская, глаза жжет от воды и слез, но Цуне хорошо. Так невозможно хорошо от того, что Гокудера больше не сдерживается. Цуна сам подается навстречу, насаживается на член ртом и горлом, задыхается и почти теряет сознание, когда тело скручивает оргазмом.

Он моргает, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь багрово-черные пятна, плывущие перед глазами, и сглатывает солоноватую теплую сперму.

- Десятый… - хриплый голос Гокудеры пробивается сквозь туманное вязкое марево, Цуна чувствует, как его тянут, тормошат, прижимают так крепко, что перехватывает дыхание. – Десятый! Скажи что-нибудь. Цуна! – В этом голосе сейчас столько всего, что хочется слушать и слушать: нежность, просьба, тревога, благодарность, и еще…

Цуна смотрит на Гокудеру сквозь слипшиеся ресницы и окончательно приходит в себя, когда Гокудера тянет его за волосы и жадно приникает к губам. Вода, так и текущая сверху, жесткий, неудобный пластик под коленками, острая пряжка ремня Гокудеры, впившаяся в бедро – Цуна не хочет ничего менять, потому что все это – слишком важно.

У них и правда отлично получается сходить с ума. Вместе.